Инструктор спецназа ГРУ - Страница 96

Нет, хозяин, Дмитрий Антонович тоже был сволочью изрядной, и никакой такой личной привязанности прапорщик к нему не ощущал. Но уж чего бы он никогда по своей воле не стал делать, так это стучать на хозяина его кисломордому шефу. Не стал бы — да вот пришлось.

Генерал нашел его в выходной. Калищук прогуливался от пивного павильона к кафе «Улыбка», где предполагал пополнить запас оптимизма и жизненных сил: в «Улыбке» этого добра было навалом, продавали и так, и навынос круглые сутки. Рядом вдруг тормознул длинный, как товарный вагон, матово-черный лимузин, электрический подъемник плавно опустил тонированное стекло, и прапорщик увидел вечно недовольную физиономию поверх золотого генеральского погона.

— Вот что, прапорщик, — без вступления сказал генерал. — Я тут просматривал твое личное дело. Ты, как я погляжу, везунчик — в Чечню не попал, а там, между прочим, до сих пор стреляют. Надо, братец, чтобы ты кое-что для меня сделал…

Работать на двух хозяев оказалось совсем не хлопотно, тем более, что генерал от него не требовал ничего, кроме информации, а платил хорошо. Постепенно Калищук привык к такой жизни и уже воспринимал ее, как нечто вполне нормальное и само собой разумеющееся. Правда, в последнее время ему стало казаться, что оба его хозяина как-то уж очень разошлись, целиком погрузившись в большую игру и наплевав даже на те немногие правила, которыми та могла похвастаться. Но и Федор Аристархович давно уже был не тот., что раньше. Были у него теперь и запасные документы, и валютный счет в банке, про который не знала ни одна сволочь, и купленная на чужое имя квартирка в провинции, и даже запасная жена на первое время. А ночной штурм северцевского замка был, по мнению Федора Аристарховича, первым звоночком к отправлению. Он сбежал бы с давшего течь корабля уже давно, если бы не боялся, что его исчезновение в разгар ремонтных работ будет замечено. На планомерное отступление требовалось время.

Между тем на вверенную его попечению территорию пожаловал участковый мент в чине старшего лейтенанта. Приехал он явно без большой охоты. Прапорщик встретил его у ворот, угостил сигаретой и поинтересовался, зачем тот пожаловал. С уважением посасывая «Кэмел», старлей объяснил, что кто-то из жильцов поселка накатал в участок целую «телегу» по поводу имевшей место сегодняшней ночью автоматной стрельбы, каковая доносилась с дачи полковника Сёверцева.

Калищук пригласил старлея войти, усадил его за столиком в беседке и мигнул ребятам. Ребята моментально организовали ледяную водочку и все, что к ней полагается. Участковый для вида поотнекивался, но в конце концов сдвинул на затылок фуражку, обнажая потный незагорелый лоб. Через полчаса он уже горячо соглашался, что да, в поселке живут сплошные козлы, которые не понимают, что если у одного из ребят день рождения, то надобно же дать салют из всех стволов; что, конечно же, выпить в день рождения — святое дело, а тут уж недалеко и до сломанных ворот и простреленного забора; что, в самом деле, раз никто не пострадал, то и жаловаться не на что и не о чем тут говорить; и что, наконец, прапорщик Федя Калищук лучший его друг и отец родной.

Нагруженный двумя бутылками водки и пакетом импортной снеди в ярких упаковках, мент отбыл, с видимым усилием взобравшись в кабину своего «уазика». Вопрос был исчерпан, а тем временем воины под руководством своего красноносого полководца приладили на место ворота и в течение получаса, работая с похвальным усердием, в пять кистей замазали их черной краской. Калищук проверил работу, скупо похвалил и вынес семь бутылок водки — по одной на брата и две лейтенанту, раз уж он так страдает без цирроза печени. Один из подчиненных прапорщика выгнал из гаража микроавтобус и повез эту банду туда, откуда они приехали.

Калищук как раз стоял на подъездной дорожке, задумчиво разглядывая ворота, когда в кармане комбинезона запищал телефон. Звонил генерал Драчев.

— Калищук?

— Так точно, товарищ генерал.

— Где твой полковник?

— Не могу знать, товарищ генерал. Укатил куда-то на своем «мерее». С собой взял двоих в штатском, но с автоматами.

— Интересно… Чем он там вообще у тебя сегодня занимался?

— Утром что-то делал с магнитофоном — кажись, переписывал что-то. Мне показалось, что я слышал ваш голос.

— Вот мухомор, — сказал генерал. — Он меня, выходит, записывал.

— Похоже на то, товарищ генерал.

— Вот что, прапорщик: надо эти кассеты найти и уничтожить. Сжечь, например, чтоб ни сантиметра пленки не осталось. Полковника своего не бойся, он погорел, как швед под Полтавой. Сделаешь и беги оттуда куда глаза глядят. Он тебя искать не станет, не до тебя ему будет. Только кассеты сначала уничтожь, не то я тебя, засранца, из-под земли достану.

— Как можно, товарищ генерал. Все будет в лучшем виде.

— Смотри у меня… Порядок-то навел там у себя?

— Какой порядок?

— Уставной. А то твой полковник мне нынче жаловался, что у вас всю ночь какие-то неуставные взаимоотношения творились: не то вы кого-то трахали, не то вас…

— А, это… Так точно, товарищ генерал, было дело. Уже все в порядке.

— Зря старался, прапорщик. Никому это теперь не надо, вот разве что новый хозяин порадуется. Так, говоришь, полковник уехал?

— Так точно.

— И давно?

— Да уж порядком. Часа два, наверное, прошло, не меньше.

— Ладно, прапорщик, действуй. Думаю, я твоего полковника вот-вот повстречаю. Привет передать?

— Как хотите… Виноват. Не могу знать, товарищ генерал!

— Передам… Отбой.